Стоя перед кроватью матери на коленях, Сарион чувствовал, что это их последняя встреча; осознание этого факта сковывало сердце ледяными цепями тоски. Его мать была в преклонном возрасте и тяжело болела, однако хворь не смогла погубить ту мудрость, которую излучали её зеленые глаза. В лучах заходящего солнца, робко пробивавшихся сквозь обветшалые ставни, ее седые волосы казались серебряными, как блик луны на гладкой поверхности воды в теплую летнюю ночь. В комнате стоял удушливый запах лекарственных трав и увядающей жизни. Старушка тяжело дышала, одеяло на ее груди поднималось, на несколько долгих секунд замирало и вновь опадало на выдохе.
Мысли Сариона были рассеяны, голова гудела. Мысль о том, что старушка вскоре сделает последний вдох одна, без родного человека рядом, не давала ему покоя.
«Я не могу этого допустить! Справятся они без меня. Я должен остаться здесь до последних минут пребывания матери в этом мире!» - мелькало у него в голове. Но воинский долг и поставленное под угрозу существования хрупкое равновесие между миром ФЭО и хаоса, и без того порядком расшатавшееся, не позволяли ему остаться, он это знал.
Сарион происходил из знатного рода, представители которого бесстрашно сражались в Темные века с армиями хаоса, пришедшими в мир ФЭО с неутолимой жаждой крови. Его пращур, Глазранк Сильный, вписал свое имя в историю тем, что, будучи главнокомандующим, привел к славной победе армии людей. Тогда, насколько Сарион помнил из прочтенных свитков, хранившихся в семейной библиотеке, опасность для мира была столь огромна, что люди сражалась бок о бок с магмарами.
- Иди же сын мой, восславь наш род, как твои предки, не посрами честь и отвагу, присущую нашей семье.
Слова матери, как будто прочитавшей колебания воина, выдернули его из цепких объятий мрачных раздумий. Он встрепенулся, избавляясь от внезапно навалившейся на него неподъемной ноши.
«Да будет так!» - окончательно отогнав пелену наваждения, подумал воин.
- Честью нашей мы едины! - приложив руку к сердцу, почти неслышно прошептал он девиз семьи.
Сарион приобнял мать и, склонив голову, поцеловал её в лоб. Развернувшись, воин неспешно направился к выходу, как будто на ходу обдумывая состоявшуюся беседу. Петли старой дубовой двери скрипнули. Он на секунду задержался на пороге, словно желая что-то добавить, но смог только снова горько воскликнуть:
- Да будет так!
За свою недолгую, но насыщенную жизнь, герой повидал многое: горе поражений и радость побед, смерть друзей и соратников, рождение новых героев, предательства и измены, так что новый эпизод вечного противостояния его совершенно не пугал. И только мысль об умирающей матери снова и снова заставляла его сердце обливаться кровью. Пожалуй, впервые в жизни человек жалел о своей судьбе воина, заставлявшего уйти в такой момент.
С раннего детства его готовили к военной службе. В семь лет мальчик уже ловко управлялся с одноручным мечом, подаренным его пропавшим без вести отцом. Герой был на хорошем счету в Ратном стане, где проходило обучение молодое поколение воинов Огрия. Сарион подавал надежды на звание лучшего мечника, так как мог уже даже в таком возрасте одинаково ловко управляться с клинками в каждой руке.
Уже в тринадцать парню доверили возглавить первый поход, целью которого было выслеживание мародеров, напавших на деревню близ О’Дельвейса. Через три дня его небольшой отряд, состоявший из пяти таких же отважных юнцов, был внезапно окружен пятнадцатью вооруженными головорезами. В тот летний теплый день юный воин впервые познал вкус вражеской крови. Ловко и безжалостно вальсируя в смертельном танце, Сарион осыпал градом точных ударов противников, не успевавших следить за его движениями и падавших замертво, не в состоянии парировать молниеносные клинки.
Самым тяжелым временем в становлении воина стала Канорканская война, названная так в честь короля Каноркана, правившего в ту пору Огрием. Кровь, крики, звон стали, свист стрел и стоны умирающих в той битве до сих пор снились Сариону в кошмарах. До сих пор он нередко просыпался в холодном поту и рывком хватался за кинжал, висевший у изголовья кровати. Были и другие жестокие схватки, откуда воин выходил обагренным кровью врагов, но верно говорят: страх и ужас первой войны, как и первую любовь, не забыть никогда.
Сарион стал собираться в путь. Сложив в котомку немного съестных припасов, он подошел к сундуку, на котором были вырезаны изображения схватившихся в яростной битве драконов. Этот трофей Сарион получил в награду за блистательное выполнение диверсионного задания, порученного ему лично генералом во время Канорканской войны. Откинув тяжелую крышку, инкрустированную серебром, воин достал кожаный сверток, расстегнул ремни и аккуратно его развернул.
Блеснула сталь. Два остро заточенных меча предстали взору воина. Длинный, обоюдоострый меч с изображением змеи, голова которой венчала рукоять, был выкован великим Сархесом - лучшим кузнецом времен короля Каноркана по велению самого главнокомандующего армий Огрия.
Данный клинок был вручен ему как дар, за голову сильнейшего воина армии магмар, с которым он столкнулся в походе на земли Хаира. До сих пор он вспоминает те рубиновые глаза, которые, казалось, смотрели ему прямо в душу, объятые яростью и жаждой крови. Его враг упивался боем, легко, словно перышком, размахивая огромным топором. Он мог отделить голову противника от тела всего лишь одним метким ударом, но человек был каждый раз немного быстрее. Битва постепенно стала безумной, хаотичной гонкой ударов и хриплых проклятий. Один на один сходились они бессчетное количество раз, не нанеся друг другу ни единого повреждения. Каждая новая встреча мечей и топора отзывалась эхом, разбивавшимся о скалы. Они изучали друг друга, искали уязвимые места – и не находили. Казалось, этой схватке не будет конца, когда Сарион внезапно сделал отчаянный выпад, ударив одновременно двумя клинками в разные части тела. Один удар был направлен в живот, второй же, рубящий и быстрый, в шею магмара. Враг человека на миг замешкался и попытался было отразить и первый удар, приходившийся в живот, и увернуться от второго, но мечи оказался проворней и быстрей топора. Голова, истекающая лавой, как дымящаяся головня, упала с плеч воина Хаира.
Вторым, покороче, был тот самый клинок, подаренный отцом. Сарион никогда с ним не расставался, а девиз семьи, выгравированный на эфесе, придавал ему сил перед очередным боем. «Честью нашей мы едины».
Убрав мечи в ножны, с любовью изготовленные когда-то его матерью, и перекинув их через плечи на спину, он направился в стойла, где ожидал своего часа его верный соратник и друг - его Свирепость.
Это был огромный тигр, которого Сарион, еще котенком нашел в Луанском лесу. Изможденный, раненый, уже полумертвый, тигренок лежал под корнями дерева и тихо стонал, как будто плача. Юный воин, охотясь на диких вепрей, услышал жалобный писк и стал искать его источник. «Эй, малыш, а где же твоя мама?» - наклоняясь, поинтересовался он. Ответа, как и ожидалось, не последовало, лишь только стон прекратился и ушки Луанца насторожились. Тигренок даже попытался оцарапать руку, тянущуюся к нему, но раненая лапка задрожала и упала обратно на землю. Попытка атаки получилась неуклюжей, маленький Луанец только смотрел на человека и беззвучно плакал.
Сарион подобрал ослабевшего зверенка и отнес в усадьбу, где в течение нескольких недель старательно выхаживал его. Постепенно тигренок привязался к человеку, играл и даже приходил рядом спать. «А назову-ка я тебя Свирепость, так как ты даже раненый пытался защититься, когда я тебя нашел. Боевой дух в тебе не угасает никогда, малыш, как в настоящем свирепом воине!» - рассмеялся Сарион, поглаживая любимца, лежавшего у него на коленях. Услышав новую кличку и заливистый смех хозяина, Луанец замурлыкал и, очнувшись от дремоты, шумно зевнул.
С тех пор они были всегда вместе. Охотясь и участвуя в кровопролитных сражениях, человек и молодой тигр стали практически одним целым. Сарион всегда знал, что его тыл надежно прикрыт свирепым другом, и он доверял ему порой даже больше, чем напарникам. В момент опасности, тигр врывался в самое сердце схватки и рвал плоть врагов на мелкие клочья; еще ни одному вражескому солдату не удалось избежать кары Свирепости.
"Хм, семь дней пути до линии фронта, не так уж и много, благо по пути есть деревни, где я смогу легко пополнить припасы и переночевать," - подумал воин, седлая своего верного тигра. Свирепость басовито замурлыкал, когда Сарион нежно погладил его по холке и за ухом. Огромное животное, словно котенок, прижалось лбом к груди хозяина и благодарно опустило голову в знак преданности и безграничной любви.
- Ну что, дружок, нас ждет нелегкий путь: очередной магмарский лордишка хочет посягнуть на наши земли. Ты как, готов? - обратился Сарион к своему боевому товарищу с легкой улыбкой.
- Рррррраауруур! - проревело грозно животное.
- Полегче, дружище, мы еще не на подходе к вражескому стану, чтобы так злобно рычать. Ты же сейчас, весь двор распугаешь! - засмеялся воин и в шутку потянул полосатого друга за ухо.
Взяв поводья в руку, Сарион направился из тигриного стойла в сторону главных воротам, которые год за годом хранили его отчий дом от посягательств варварских племен.
Три дня пути оказались сущим пустяком для человека и тигра. Заходя в деревни, которые попадались на пути, они пополняли запасы еды и воды с хорошей скидкой, так как каждый в окрестностях, от мала до велика, знал эту парочку. Всякий бард, облюбовавший ту или иную таверну, почитал за честь воспеть ратные подвиги Сариона и Свирепости, разнося их славу на всю округу. Где бы они не останавливались, для них всегда находилась свежая еда и чистая постель, тигра же вычесывали расческами так, что его жесткая шерсть начинала лосниться.
- К этому легко привыкнуть, не так ли, друг мой? - спросил воин у своего верного спутника.
Свирепость согласно замурчал, издавая мягкий звук, словно удовольствию его не было предела.
- Хотя, дальше, насколько мне известно, начинается роща Косорога, пройдя которую, мы попадем в лагерь наших союзников. Ну что ж, осталось всего 3 дня; нам необходимо хорошенько выспаться и набраться сил. Так как следующий раз, когда мы с тобой разляжемся на мягких кроватях, будет не скоро. - рассуждал Сарион, лежа в постели и смотря в потолок.
Рядом догорала свеча, бросая слабые блики света на каменные стены их скромной обители. В ответ на рассуждения Сариона послышалось размеренное посапывание Луанского тигра, который, вопреки уговорам хозяина таверны, отправился в комнату вместе со своим другом. Растянувшись на полу, Свирепость моментально заснул, устав от долгой дороги.
Вдруг краем глаза Сарион заметил тень, мелькнувшую в зазоре между полом и дверью. Воин настороженно привстал и прислушался, пытаясь различить хоть какой-то, отличный от хмельного веселия таверны, шум. Все было тихо, лишь снизу доносились тосты, подкрепленные песнями бардов и пламенные речи страстных любовников, которые в красках описывали свои чувства к дамам.
«Может какой-то постоялец решил прогуляться на ночь глядя?» - подумал Сарион, тихо слезая с кровати. Он осторожно приблизился к двери и прислушался затаив дыхание. Тень мелькнула вновь и на сей раз остановилась около его комнаты. В замочной скважине раздался тихий шорох, кто-то пытался незаметно проникнуть в его обитель с помощью отмычек. Сарион прижался к холодному камню справа от дверного проема; тянуться за оружием уже не было времени, так как замок уж слишком охотно поддавался ловкости неизвестных рук. Вдруг все затихло, несколько долгих секунд тянулась пауза, и вот дверь со скрипом начала отворяться. Тонкий луч света упал на пол, осветив угол комнаты, где до этого мирно сопел Свирепость.
Силуэт незнакомца тихо скользнул в комнату и, лишь сделав шаг в направлении кровати, он тут же был повален на пол могучим зверем, выжидавшим удобного момента для прыжка. Сарион успел дать команду тигру, чтобы тот не перегрызал глотку незнакомцу, а лишь прижал его своим весом.
- А-а-а-а, стойте, не надо! Не убивайте меня! Я не грабитель и не подосланный убийца! - закричал незнакомец, не в силах пошевелиться под весом Свирепости.
- Друзья и доброжелатели не заходят в комнату с помощью отмычек, обычно они стучат. Кто ты такой? - выйдя из тени, проговорил Сарион.
- Меня зовут… - замешкался было незнакомец.
- Может, попросить моего тигра напомнить тебе твое имя? - с этими словами Сарион щелкнул пальцами, и тигр беззвучно приблизил морду к шее незнакомца, оголив мощные белые клыки.
- А-а-а, нет - нет, пожалуйста, не надо! Меня зовут Сейран, а вломился я к вам с помощью отмычек потому, что не хотел разбудить вас, о господин!
- Ты нагло врешь, видимо, лицо смерти не пугает тебя, раз ты несешь такой бред. Даю тебе последний шанс сказать правду, если она меня не удовлетворит, ты на собственной шкуре познаешь остроту клыков Луанского тигра.
- Меня действительно зовут Сейран, я вор! Меня нанял человек, имя которого я не знаю, могу лишь подробно описать его. Он мне щедро заплатил за твои легендарные клинки, - с дрожью в голосе залепетал несчастный.
Сарион чуть заметно повел рукой, и тигр послушно, однако рыча и скалясь, ретировался в угол и уселся, вперив не моргающий, грозный взгляд в незнакомца.
- А теперь рассказывай всё в мельчайших подробностях: кто тебя нанял, зачем ему мои клинки и почему я должен простить тебя, даровав возможность уйти отсюда живым? - взяв в руки кинжал, холодно процедил воин.
Сейран сел на пол и оперся спиной о стену комнаты, рассеянно глядя по сторонам. Вор переводил взгляд от тигра к кинжалу, а от кинжала - на суровое лицо воина, которое выражало отнюдь не дружелюбные намерения. Он прочистил горло и продолжил немного севшим голосом:
- Как я уже и сказал, меня нанял человек, имя которого я не знаю, да и не в моих правилах спрашивать такие вещи. Помню хорошо, что это был мужчина преклонных лет с седой козлиной бородкой и острым настороженным взглядом. В его голубых глазах читалась отвращение ко мне и моему воровскому ремеслу. Но что мне делать, если надо кормить семью, а здесь деньги дают вперед и немало, целых 300 золотых, и это только половина, еще 300 он обещал заплатить мне, если я принесу ему клинки, - вор бормотал, не останавливаясь, и вдруг попросил немного воды.
Сарион подошел к столу и бросил ему бурдюк:
- Продолжай! Подробней об этом старце, как он был одет?
- Его одежда не вызывала подозрений, - продолжил Сейран. - Обычный дорожный плащ, который был закреплен серебряной застежкой в виде ящерицы, кожаная походная сумка, на поясе кинжал с резным эфесом в виде грифона. Он был высоким и худым. Вот, пожалуй, все, что я помню о нем.
- Для чего этот незнакомец просил тебя выкрасть мои мечи? В них нет никакой ценности! Откуда он вообще знает обо мне и моем оружии? - воскликнул Сарион, пытаясь сложить куски мозаики в единую картину.
- Ну, скажем так, о тебе и твоих способностях управляться с оружием любой рукой узнать несложно, вон, барды в каждой таверне горланят песню за песней. Вот для чего они ему, к моему сожалению, не сказал, - сделав большой глоток воды, продолжил вор.
- Хорошо, а теперь расскажи мне хоть одну вескую причину, почему я должен оставить тебя в живых? – холодно спросил Сарион, прыжком преодолевая расстояние между ним и Сейраном и приставляя кинжал к его горлу.
- Стой… стой! - взмолился вор. - У меня семья, я один кормлю 5 ртов! Моя жена умерла, когда рожала пятого! Пощади, не оставляй детей сиротами! Ведь не от хорошей жизни люди начинают промышлять воровством! - искренне глядя в глаза, прохрипел вор.
- С чего мне знать, что ты говоришь правду? - прорычал Сарион, слегка надавив на кинжал, так, что капля алой крови побежала по желобку лезвия.
- Я… Я не знаю…
Воин внезапно ослабил давление на нож и с хитрой искоркой в глазах произнес:
- Хорошо, я оставлю тебя в живых и даже заплачу тебе вдвое больше, если ты меня сейчас же отведешь к этому незнакомцу. Я лично хочу вручить ему свои мечи.
Продолжение следует.
Автор: Deus Irae
