Коллина было сложно назвать счастливчиком. Выигрыши в лотереи, раритетные призы из сундуков, джекпоты и прочие блага судьбы вечно обходили его стороной. Более того, некоторые считали Коллина растяпой и неудачником. И действительно, к парню так и липли всякие мелкие и не очень неприятности и досадные случаи.
 
Вот и сейчас, болтаясь, будто мешок со старым тряпьем, на плече огромного тролля, Коллин даже не удивлялся, что в канун Нового года быть съеденным предстоит именно ему. И угораздило же его присесть передохнуть у входа в сокровищницу Ивмуар! Да кто ж знал-то, что там вход?! Всё же снегом замело!
 
Когда из сугроба выскочило нечто огромное, рычащее и с гигантской дубиной, Коллин остолбенел от ужаса, и даже не сопротивлялся, когда тролль начал превращать его в веревочный кокон. Часть веревок закрыла несчастному рот, так что тот мог только мычать от страха.
 
Тролль шагал со своей ношей уже довольно долго, порыкивая время от времени, если «сверток» начинал ерзать.
 
Наверное, попади он сюда при других обстоятельствах, юноша непременно заинтересовался бы гигантской заброшенной библиотекой, с удовольствием прошелся бы по испещренному трещинами каменному полу вдоль покосившихся от времени книжных шкафов, с благоговением прикоснулся бы к бархатистым от пыли корешкам книг, вдохнул бы этот особенный «библиотечный» запах… К сожалению, когда висишь головой вниз на плече рычащего великана, меньше всего думаешь о прекрасном.
 
Спустя некоторое время книжные залы и переходы закончились, и тролль, открыв неприметную дверцу в одной из ниш, внес Коллина в небольшую, но на удивление уютную комнату с массивной, под стать хозяину, мебелью.
 
«В логово притащил! Тут есть будет!» — сделал вывод юноша, когда великан сгрузил его на одно из стоящих у камина кресел.
 
Кстати сказать, на вертеле над огнем висела чья-то уже изрядно подрумянившаяся тушка.
 
«А-а-а! Вот ненасытное брюхо! Уже зажарил кого-то, а всё мало ему!» — паника Коллина нарастала, но, тем не менее, великан убивать юношу не спешил.
 
Пододвинув ближе к огню тяжелый стол, он выставил в центр кадку с каким-то не то деревом, не то цветком, рядом насыпал гору мандаринов и еще каких-то фруктов, после чего в гигантских лапищах блеснуло лезвие ножа. Такой нож обычному человеку с легкостью мог бы заменить меч.
 
«Всё, сейчас есть будет! Или сначала в жертву принесет под этим странным деревом, а потом съест!» — Коллин, как бешеная гусеница, принялся извиваться в кресле, упал на каменный пол и даже попытался уползти, но большие грубые руки быстро вернули пленника на место.
 
— Стой ты, неугомонный!
 
«Ого, говорящий тролль!» — от удивления юноша даже перестал мычать и ерзать.
 
Сверкнуло лезвие ножа… Коллин зажмурился. Веревки с тихим треском распались на две половины, повинуясь силе серебристого металла.
 
Тролль, больше не обращая внимания на обескураженного пленника, по-хозяйски накинул огромный ярко-малиновый халат, снял с вертела дымящуюся тушу, водрузил ее на массивное медное блюдо и принялся разделывать.
 
— Зир!
 
— Ч-ч-что?! — Коллин с ужасом наблюдал, как румяный кусок мяса шлепнулся на стоящую перед ним тарелку.
 
— Зовут меня так, Зир! Да ешь ты, вкусно, — тролль уселся в кресло по другую сторону стола.
 
— Но… Извините, уважаемый тро… Зир, но я не ем человечину! — запинаясь, выдавил из себя Коллин и зажмурился.
 
«Ну всё, теперь точно съест!»
 
Своды каменного жилища задрожали от раскатистого хохота великана.
 
Оказалось, что Зир вовсе не собирался есть своего пленника, да и вообще человечиной он не питался. А то, что нападает на тех, кто забредает в сокровищницу — ну так работа это у него такая, древние рукописи охранять.
 
За поглощением вкусного жаркого из кадхаса Коллин немного осмелел и поинтересовался, зачем же тогда Зир вообще его похитил?
 
— Понимаешь, какая штука, — великан как-то сразу погрустнел, — Новый год ведь сегодня. Надоело каждый год одному в этот праздник в пещере своей маяться! Даже хранители библиотеки, эта мелкота ушастая, на праздники к родне или друзьям разъезжаются. А я уж и елку нарядил, — тролль кивнул на непонятное нечто в кадке, — и мандаринов припас, и даже халат красный из бархатных занавесок сшил, как у Деда Мороза, а всё не то! Вроде всё как надо, а в душе — пусто. Нет праздника, когда разделить его не с кем!
 
Коллин молчал.
 
— Если хочешь, я тебя сейчас наверх выведу, — предложил великан через пару минут. — У тебя же тоже родные, друзья там, ждут, волнуются.
 
Глубоко посаженные умные глаза на крупном лице смотрели на Коллина с вопросом и затаенной надеждой — а вдруг откажется.
 
— Знаешь, Зир… Есть у меня одна идея!
 
Центральная площадь О’Дельвайса напоминала разноцветное многоголосое безумное море. Хлопки салютов, новогодние песни, веселый смех, поздравления, хороводы, многочисленные маячки бенгальских огней, детские счастливые голоса, теплые объятия и улыбки…
 
Свою долю объятий и поздравлений получил и Дед Мороз. Правда, в праздничной толпе их было несколько десятков, но этот возвышался над людским морем на несколько голов и с легкой руки захмелевшего воина («О! Этот главный бородач!») неофициально был назначен «главным».
 
Многие стремились обнять великана или подвести поближе к нему своих детей. Надо сказать, что для малышей у Мороза был нескончаемый запас фруктов в большущем мешке.
 
Накладная борода скрывала счастливую клыкастую улыбку Зира, а вот светящиеся радостью глаза скрыть было нечем, да и не нужно.