Вот она - опушка, вот оно - скромное жилище мудреца, а вот и он сам - как всегда, занят разбором очередной партии ворохов.
- Добрейший вечерок, старче.
- О, какие люди! Откуда ты? Какими судьбами? - мудрец встал из-за стола и направился ко мне.
- С новых земель. Помощь твоя нужна.
- Всем нужна. - заворчал старик. - А просто зайти, навестить уже нельзя?
- Не ворчи, я тебе подарков привез. - я поставил сумку на лавку, развязал её. – Вот, смотри, какой я атлас нашел. Самый полный на сегодняшний день... а вот энциклопедия из новых земель... словарь... трактат какой-то старинный... ещё пара фолиантов... коллекция минералов и... - тут я замолчал и хитро прищурился.
- Не томи, что там у тебя ещё? - заинтересовался Панеоник.
- Бутылочка туземной настойки. Название фрукта не назову, потому что выговорить его трудновато.
- Так с этого бы и начинал! - Панеоник заулыбался. - Сейчас стол организуем и посидим. Уважил ты меня...
    Ворохи были отодвинуты, откуда-то нарисовались пара бокалов и нехитрая закусь.
- Ну, давай твоей туземной... Ух!.. не плоха... рассказывай, что там и как.
Рассказ мой был долгим. Мы периодически прикладывались к "туземной", поэтому к окончанию повествования глазки старца были уже весёлые.
- Ты-то сам как здесь? Всё ворохи разбираешь? А как же серьезные труды? - поинтересовался я.
- И не спрашивай, лучше наливай своей...
Мы выпили еще по рюмочке.
- Неужели всё так плохо?
- Ланн, слушай. Я ж серьёзный ученый, теоретик. А чем мне приходится заниматься? - мудрец поднялся из за стола и затряс руками. - Разбираю макулатуру... Ради этого я столько учился и занимался наукой? Отказался от всего мирского, не завёл семью, детишек. Неужели всё это ради того, чтобы ковыряться в бумажках? За что мне это? Нет, ты мне скажи, за что?
Я был немного ошарашен и испуган. Таким старца я ещё не видел. А он тем временем продолжал:
- И ведь бумагами это назвать сложно. Несут всё, что ни попадя. Мятые, грязные, а порой такие вонючие, что и словами не описать. Клочки, обрывки, страницы вырванные непонятно откуда. И ведь ВСЁ беру, привожу в божеский вид, просматриваю. Бывает, конечно, нахожу что-нибудь новое и полезное. Ты думаешь, мне спасибо говорят? Нет, убегают, даже не сказав "до свидания"! Но это ещё не самое страшное. Страшнее, когда в этих "трудах" нечего не находишь. Что тут начинается. Поток грязи в мой адрес, угрозы, оскорбления. Я-то и старый, я-то и слепой, и диарея у меня нескончаемая. Особо рьяные поджечь меня вместе с домом обещают. А сами? Они себя-то со стороны видели? 8 из 10 приходят голые! Где стыд? Девицы на низкий голос томный переходят, соблазнять меня пытаются. Зачем? От всего этого в пустых бумагах толк не появится. А парни? Их и воинами-то назвать только с натяжкой можно!
"Юноша бледный со взором горящим,
Кожаны бриджи и факел коптящий!"
Тьфу!
    Панеоник поморщился, затем захихикал:
- Это я тебе ещё довольно приличного вояку обрисовал, а то знаешь, какие бывают? Вон бежит, торопится... Как бы ноги на ступеньках себе не переломал!
Я немного ошалело наблюдал в окно, как по полю, в чём мать родила, бежит мужичонка с какой-то грязной, смятой кипой бумаг в одной руке и пылающим факелом в другой...
Старец вскочил, с неожиданным для своего возраста проворством подбежал к двери и, закрыв её на задвижку, в сердцах заругался:
- Достали! Выходной у меня сегодня! Пусть идут в заросли жасмина со своими ворохами и употребляют их там по назначению!.. Тьфу! ...прости господи!.. Срамота!..
Старец снова поморщился, затем, немного успокоившись, продолжил:
- Нет... устал я от всего этого... хочется чего-то большого и серьезного... но пока нету... есть, конечно, неглупые ребята, заходят иногда. Книжки умные купят и ко мне - помоги изучить. Так с такими приятно. Видишь, что человек не стоит на месте, пытается развиваться. Таким хочется помогать. Но основная масса... Лучше промолчу. А скоро май, кудесамы начнутся...
Он тяжко вздохнул, выпил еще рюмашку:
- Прости, если что не так. Накопилось просто, а рассказать некому. Ты приходи на следующей неделе, приноси всё, что есть. Посидим, покумекаем, что и как лучше сделать. Помогу тебе. А сейчас я спать. До свидания.
   И Панеоник побрёл вглубь своей лачуги, где стояла кровать, кряхтя, улёгся на неё и вскоре забылся глубоким сном. На лице его было спокойствие и умиротворение... даже настойчивый стук в дверь не смог потревожить сладкий сон старика.
Я подошёл к двери, распахнул её и, положив руку на эфес меча, резко спросил:
- Чего хотел?
   Мужичонка вперился взглядом в тыльную сторону моей ладони, заметив на ней татуировку палача и, явно струхнув, залепетал:
- Я это... тут принёс...
- Завтра приходи, выходной сегодня у деда. И портки одень, вояка грозный...
    Мужичонка улепетнул так быстро, что я и глазом не успел моргнуть. Меня душил смех...
Быстро собравшись, я привязал к щеколде нитку и, прикрыв дверь, потянул её на себя. Щеколда тихо клацнула, надёжно заперев дверь изнутри.
    Было немного жаль старика и хотелось надеяться, что никто не потревожит его сон. Но вдали замерцали огни факелов - это новая партия умников торопилась за знаниями. Я вздохнул, достал кисет, закурил… ночь предстояла не из легких.

Спи спокойно, старче, я покараулю.